Фан-клуб «Великолепный Дим»

Биогpафия Дмитpия Маликова,
pассказанная им самим

Моих родителей познакомила очень известная певица Мария Лукач. Тогда Юрий Маликов учился в консерватории, а Людмила Вьюнкова была солисткой Московского мюзик-холла. (Кстати, самые красивые девушки работали в те времена не в модельных агентствах, как сейчас, а именно в мюзик-холле.) Ей было девятнадцать, отцу - двадцать один. Они познакомились 5 января 1965 года, и отец, сразу же влюбившись в нее, попросил разрешения проводить домой. Получил согласие. Пpоводил. Потом они решили еще погулять. Пока мама ходила надевать более теплые сапоги и шубку, папа в снежном сугробе протоптал ее имя... А 9 декабря 1966 года состоялась свадьба. Вместе они уже больше тpидцати лет, но по-прежнему любят друг друга и по-настоящему счастливы.

Я же родился 29 января 1970 года, так что по знаку зодиака Водолей. Рос обычным ребенком, и первым словом, которое я сказал, было явно не "пианино". Хотя рассказывали, что я с детства был очень музыкальным и в возрасте полутора лет надевал наушники и любил слушать в них пластинки "Битлз", которые отец привозил из-за границы. Что я помню еще из самого далекого детства? Папа работал в "Москонцерте", исколесил всю страну и весь мир. Помню, было трио, где он играл на контрабасе, Лева Оганезов на фортепиано, кто-то был на ударных. Позже Юрий Маликов стал художественным руководителем ВИА "Самоцветы", который был очень популярен в нашей стране в семидесятые годы.

Мы жили на Преображенской площади в так называемом "Доме композиторов". Двери в квартире практически не закрывались, в ней всегда было полно друзей. Родители часто ездили на гастроли. А я все время был с бабушкой Валентиной Феоктистовной, которую очень люблю. Она - мой самый большой друг. Иногда бывали счастливые деньки, когда мама с папой оказывались дома. Один раз их пребывание дома чуть не закончилось для меня плачевно. Папа решил со мной погулять. Дело было зимой, он вез меня на санках и потерял на дороге чуть ли не за километр до дома. Приехал домой, бабушка встречает его около подъезда, а он говорит: "Как хорошо мы погуляли!" Смотрит назад, а меня там и нет! А я лежу в сугробе и ору как ненормальный!

Мне повезло - у меня в детстве было две бабушки и два дедушки. Папины родители (Федор Михайлович и Раиса Ивановна) жили в городе Чехове - это восемьдесят километров от Москвы. Я к ним часто ездил, провел там очень много времени. У них был свой маленький домик с участочком в шесть соток. Такая самая-самая простая советская провинциальная семья. Нас там знают, помнят. Но воспитывался я в Москве. Любил, когда к нам приходил мой дедушка (мамин папа) Александр Васильевич. Когда он должен был вечером уезжать к себе домой, я не хотел его отпускать, прятал его ботинки к себе под кровать. Было мне четыре-пять лет, не больше, но я до сих пор чту память этого дорогого для меня человека.

Летом каждый год мы снимали дачу на пятьдесят пятом километре, в деревне Репиха. У меня там жила очень большая любовь по имени Влада. Ее дом был по соседству, и я дарил Владе одуванчики. Почему-то ее родители были против этого знакомства. Мы встречались только летом, а зимой мы не могли созвониться. Я ждал этого лета как манны небесной - во-первых, каникулы, а во-вторых, у меня там был свой интерес! В зрелом возрасте я уже не испытывал того трепета, как тогда, и одуванчиков тоже никому больше не дарил.

В пять лет меня отдали, как любого ребенка, имеющего слух, в музыкальную школу. Находилась она у Никитских ворот. Бабушка брала меня за ручку и возила на занятия, но больше всего мне нравилось, когда на обратном пути мы заходили в магазин "Консервы" и покупали яблочный сок, который пpодавцы наливали в стаканы из огромных стеклянных конусов с краниками внизу.

Однажды месяц я провел в детском саду - за городом, на "пятидневке". Не обошлось без любовных переживаний и там. Помню, ее звали Таня, и она мне очень нравилась. Мне запомнилось, что Таня ходила в таком смешном чепчике на завязочках под подбородком. А внешне очень напоминала девочку, изображенную на шоколадке "Аленка". Но был у нас в группе мальчик Руслан. Таня ему тоже очень нравилась, и мы с ним даже подрались из-за нее. Продолжалась эта любовь очень недолго: любовь к pодному дому оказалась сильнее. Я очень скучал, плакал, и вскоре меня забрали оттуда.

В детстве я много времени проводил на улице. Всегда был очень спортивным мальчишкой, обожал футбол, хоккей. Очень любил играть в "казаков-разбойников". Мы прятались в каких-то закоулках, но сейчас уже и не вспомнить всех правил этой игры.

Одну историю из детства я запомнил надолго. Нас было трое друзей, и мы решили объединить все наши деньги, которые давали родители, и зарыть клад. Спрятали его надежно, в одном укромном местечке в детском саду рядом с домом. Когда мы в очередной раз собрались посмотреть на наше богатство, то его не оказалось на месте. Кто-то из нас троих взял и присвоил себе все деньги. Кто - не знаю, но знаю точно, что это был не я!

Прошлым летом я заезжал в тот двоp на машине. Просто прокатился и там вышел. Конечно, все изменилось. Что-то я узнал, что-то не узнал. Детские ощущения, детский взгляд - он совсем другой. Сейчас все кажется меньше, а тогда все казалось большим, огромным.

В пять лет состоялось важное для меня знакомство с Володей Пресняковым - встреча произошла на новогодней елке в Кремле. Он был старше меня. Ему было уже семь лет, он был жутко "взpослый" и стаpался деpжаться, как взpослый, но пришел туда, как и я, с мамой. С тех поp он стал моим другом, товарищем по играм. Он раньше меня стал заниматься эстрадой, и это, как ни странно, стало для меня своеобразным стимулом. Его пример, успех был заразителен. Я никогда не думал, что буду в шоу-бизнесе, потому что мне пророчили будущее пианиста, и я с детства серьезно занимался классической музыкой.

Но пай-мальчиком я не был и особой любви к урокам музыки не питал. Мало мне было занятий в музыкальной школе - пригласили еще преподавателя домой! Это, на мой взгляд, было уже слишком! Когда он звонил в дверь, я просто выпрыгивал в окно и бежал играть на улицу, благо мы тогда жили на Преображенке на первом этаже. Хотя там невысоко, но прыгать все равно было страшновато, однажды даже чуть руку не сломал. Этот учитель сильно ругался и выговаривал моей бабушке: "Никогда он у вас не станет музыкантом, никогда"...

Дома никто не мог проконтролировать, как я занимаюсь на фортепиано. Не хватало жесткой мужской руки. И когда папа возвращался с гастролей, он всегда выдергивал кожаный ремень и для устрашения, очевидно, выкладывал его на самое видное место на фортепиано. Стоило только ему уехать вновь, я быстренько скидывал ремень за инстpумент. Когда он приезжал, то очень удивлялся, куда же каждый раз девается ремень, и находил новый! Но история опять повторялась. Позже, когда отодвинули фортепиано, там оказался целый склад ремней, и все вопросы сразу же отпали!

Школа. Я хорошо помню первую свою учительницу. Звали ее Марья Васильевна, это была уже пожилая, но очень добрая женщина. Когда я пошел в пеpвый класс, то умел читать, писать, поэтому учился нормально, с удовольствием - правда, вставал с утра всегда с трудом. Целой вехой для меня стали пионерские лагеря. Будучи, как говоpят, ребенком домашним, я тем не менее достаточно быстро находил общий язык и легко сходился со сверстниками. Первый раз я поехал в лагерь в семь лет вместе с любимым дедом, который вел там кружок. Он был мастером по выпиливанию и выжиганию и даже немного научил меня своему ремеслу. Еще запомнились веселые дискотеки и какая-то детская романтика наших игр"...