Егор Сальников: «Уверен, что актером хочет стать каждый»
Этот актер снимается в самых разных проектах, хотя ты, возможно, знаешь его по телешоу «Даешь молодежь». Сниматься в юмористическом шоу – не шутка! Егор рассказал «Марусе», почему любит свою работу и легко ли смеяться по заказу.
– Егор, расскажи о себе. Как ты понял, что быть актером – твое призвание?
– Я родился в семье, весьма далекой от актерства. Папа был химик, он мечтал сделать из меня сталевара. Мама – архитектор-ландшафтник. Я был и остался самым главным ее проектом. Всю нерастраченную любовь к искусству она вкладывала в меня. Отсюда все эти бесконечные музыкалки, танцевальные и хоровые кружки. Но я совсем от этого не уставал. Просто как-то никогда не задумывался, что может быть свободное время. Сейчас с удивлением оглядываюсь назад – как много я успевал в детстве! Была учеба, разделенная, как экватором, большой переменой. Потом обязательный час на футбол со старшеклассниками. Далее музыкальная школа, танцы, а вечером – концерт со стихами или спектакль: я с семи лет до ВГИКа работал в театре «Глас». Уроки делал чаще утром, за час до школы. И когда встал вопрос, как весь этот багаж не растерять – сомнений оставалось мало, куда идти. Естественно, повлияли молодые актеры из театра, особенно актрисы. Безумно нравилась среда: шутки, перевоплощение, гастроли. Наверное, каждый мечтает быть актером – я удивляюсь, когда это не так. Посмотреть «Титаник» и не мечтать попасть на съемки – нелепо…
– Ты снимался в серьезных кинокартинах «Дом на набережной» и «Андерсен. Жизнь без любви». А как ты попал в «Даешь молодежь»?
– Меня пригласили после спектакля «Ромео и Джульетта». Мы снимали программу пять лет. Когда она начиналась, я только закончил ВГИК. До этого ни в одном дипломном спектакле у меня не было комедийной роли, играл Школяра по Окуджаве, монаха Лоренцо по Шекспиру, мальчика с ДЦП в спектакле по Коляде. «Даешь молодежь» как катком проехалась по моей жизни. Думаю, что еще лет десять я останусь этаким нелепым ботаником, вечным неудачником. Хотя я достаточно сознательно шел на это – как кролик на удава, он же отдает себе отчет об опасности… Но мне помогают «таблетки» хороших фильмов, которые ты сейчас перечислила.
– Что нужно учитывать при создании комедийных образов?
– Для меня важно идти от обратного, разрывать шаблон. Я обладаю специфической внешностью, поэтому в комедии я и так буду органичен. Гораздо интереснее, как смешной человек может повести себя в трагической, драматической ситуации. Например, мне нравятся такие образы, которые создает Чарли Чаплин. Но и нежный, трогательный Шварценеггер тоже вызывает интерес.
– Отличается ли сам процесс съемок в кино от съемок на телевидении? Что на твой взгляд сложнее?
– Работа на телевидении гораздо сложнее. Ибо она дольше в разы. И труднее держать высокую планку. Кино – это более сжатый процесс. Как выстрел. А на телевидении сложно не свалиться с профессионального уровня. Давят сверху, денег мало, канал ждет. Один из команды филонит – тянет за собой остальных. Возникает липовое ощущение уверенности. Я думаю, мало кто выдержал темп телевидения достойно. Никто почти.
– Кто твой любимый актер? Какая самая любимая комедия?
– Мне очень нравится современная голливудская волна. Джонни Депп, Леонардо ди Каприо и Джим Керри. Они – идеальный пример, к чему надо стремиться. Их работы вдохновляют. Из комедий ничто так не доставляет удовольствия, как новогодние советские фильмы Гайдая и «Джентльмены удачи». Они всегда останутся актуальными.
– Как ты сам считаешь, у тебя есть чувство юмора?
– Говорить, что обладаешь хорошим чувством юмора – нескромно, наверное. Я легко принимаю любую шутку, особенно от чистого сердца.
– Любишь ли ты подшутить над друзьями или родными?
– Сам разыгрывать стесняюсь. Думаю, из-за того, что боюсь обидеть. Надо знать грань… А еще я нетерпеливый. Очень сложно не захлебнуться от радости, рассказывая анекдот. Бывало часто, что еще не досказал, над чем смеяться надо, а сам уже хохочу.
– Есть ли у тебя табу в плане шуток? Над чем смеяться нельзя ни в коем случае?
– Я, как верующий человек, с опаской подхожу к шуткам над религией. Ну, для каждого человека есть что-то святое, к
чему не надо прикасаться. Про это нужно помнить.
– Кто пишет шутки для скетчей? Учитывается ли мнение актеров?
– На нашем проекте работает несколько команд кэвээнщиков. Они объединяются в группы, общества. Конечно, есть огромная разница между напечатанным скетчем, тем, как его преподносит актер и тем, как актер и режиссер его себе представляют… На площадке всегда присутствует автор– если актеров в импровизации заносит, он их притормаживает.
– Многие актеры (наши и зарубежные) любят импровизировать или разыгрывать друг друга на съемках. А некоторые режиссеры не боятся потом эти импровизации оставлять в шоу и фильмах. У тебя на съемках было что-нибудь подобное?
– У нас почти в каждой серии есть последний скетч – такой, оставленный на импровизацию. Его показывают, когда уже идут титры. Там актеры предоставлены сами себе. Еще у нас в загашнике всегда есть куча неудачных дублей «для Бубновой» (наша пиарщица). Можно было за пять лет отдельный сериал из них составить!
– В шоу «Даешь молодежь» у тебя несколько образов. Какой самый любимый?
– Тот, в котором мне не нужно изображать «ботана». С другой стороны, роли забитого и униженного подростка – это как раз и есть роли «на сопротивление». Хотя за пять лет я успел побывать даже готом и гопником. Или вообще вот такого вида эмо.
– Сложно ли переключаться с одного образа на другой?
– Вот у кого стоит спросить, как переключаться – так это у Миши Башкатова. Он это делает лихо. Бывало, по семь образов за день менял!
– Твоя работа в скетч-шоу заключается в том, чтобы развеселить зрителя, повысить ему настроение. А что делать, если день не задался и настроения шутить нет?
– Наверное, это и есть главная задача актера: выходя на сцену, в кадр, забыть о себе любимом, выключиться из мира. Спрятать грусть, если тебе плохо, а надо играть комедию. Или наоборот – забыть про свежий выпуск «Камеди клаб», если ты выходишь хоронить Дездемону. Но бывает и так, что актер возвращается с похорон, а у него спектакль – детская сказка. Наша профессия сродни врачебной, главный принцип которой «не навреди!». Вот так и здесь: не подведи! Кино и театр – это не одиночное искусство. Нужно иметь уважение к работе других.
– Что для тебя самое сложное в профессии актера?
– Самое тяжелое то, что нельзя оставаться на месте, играть одинаково. Застрять в каком-то одном образе, пусть даже удачном, смертельно.
– Как ты представляешь себе своего зрителя?
– Сейчас основной наш зритель – школьники, хоть передача и рассчитана на студенческую аудиторию. Тем большая ответственность лежит на нас. Подростки всегда тянутся к запретным плодам: скорее сделать то, что делают люди постарше. Огромный плюс нашей передачи – в отсутствии шуток ниже пояса. Нет спекуляции на этом.
– Заимствуешь ли какие-то привычки, слова или жесты своих друзей для создания образов?
– Скорее потом в наших образах я с удивлением нахожу черты своих знакомых. Честно говоря, среди моих друзей мало кто пристально наблюдает за скетчами… И, повторюсь, в «Даешь молодежь» лично я везде достаточно одинаков, как будто для создания моего образа использовалась только одна краска. Так что не художественное полотно получилось, а забор. Интереснее в театре. Там каждый образ – это сборная солянка из подсмотренного. Собственно, на мой взгляд, образы – это коллекция разных особенностей характера, недостатков, фобий и так далее. У того пьянство, тот картавит, тот боится темноты…
– Ты пишешь стихи, играешь в театре и кино. Как тебе хватает на все времени?
– У меня прекрасный вариант, потому что моя работа приносит нескончаемое удовольствие. Выходя на сцену, я испытываю нервный восторг. А мне за это еще и деньги платят – хорошо устроился, а? Но за такие теплые места потом приходится расплачиваться. Например, невостребованностью. Поэтому я жадно бросаюсь практически на любую работу. Ну, а что касается отдыха… Я умею засыпать в любой позе и расслабляться за рулем. Моя машина превращается в мою переговорную, а метро – в библиотеку. За книгой и расслабляюсь.
– Какие фильмы или книги всегда поднимают тебе настроение?
– Отвечу, пожалуй, списком. Любимые фильмы: «Огни большого города», «Полное затмение», «Весна, лето, осень, зима… и снова весна», «Андрей Рублев», «Покаяние», «Вальсирующие», «Авиатор», «Кин-дза-дза!», «Военно-полевой роман», «Зимний вечер в Гаграх», «Койяанискаци», «Бульвар Сансет», «Дорога», «Нефть», «Остров сокровищ», «Иди и смотри», «Золотой теленок», «Смерть в Венеции», «Репетиция оркестра», «Бразилия», «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Жизнь как чудо», «Шапито-шоу», «Венеция» (Ян Якуб Кольский). Любимые авторы – Булгаков, Гоголь, Бродский, Цветаева, Довлатов, Бабель, Шишкин. Книги – «Плаха», «Гамлет», «Клоун с осенью в сердце», «Трое в одной лодке, не считая собаки».
– Что ты считаешь своим самым большим достижением?
– Тут я сделаю себе заодно и маленькую рекламу, пользуясь служебным положением. Летом прошлого года я поставил спектакль. По своим стихам. Называется «В Кубе». О стремительном взрослении. Всегда была такая мечта – после того как услышал Джима Моррисона и «Нирвану». Получилась рок-опера, только вместо пения – стихи. На сцене гитарист – брат солиста группы «Океан Эльзы», а еще девушка, которая исполняет все женские образы. Ну и ваш покорный слуга.
Добавить комментарий